35 лет назад отменили «сухой закон»: как россияне перешли на «Рояль» и «Амаретто» Поделиться
24 июля исполняется 35 лет с момента отмены в СССР ограничений на продажу алкоголя. Кончился знаменитый «сухой закон» 1985 года с его вырубкой виноградников, драками в очередях винных магазинов и расцветом самогоноварения. Тогда почти все вздохнули с облегчением: долой этот маразм! Однако последствия уже через год-другой оказались такими, что многие горько пожалели. С другой стороны — воспоминания о том, кто и что тогда «употреблял вовнутрь», настолько впечатляющи, что уже стали легендами.
Фото: pastvu.com
тестовый баннер под заглавное изображение
Постановление Совмина от 24 июля 1990 года, отменившее крайне жесткие временные рамки продажи алкоголя (с 14.00 до 19.00), было финалом антиалкогольной кампании, которая с 1988 года уже постепенно клонилась к закату. Клонилась прежде всего в силу отсутствия массовой поддержки: «безалкогольные свадьбы» изначально были курьезом, а групповые выезды на природу и экскурсии по линии Общества трезвости остались в памяти как выдающиеся по масштабу возлияния.
Впрочем, дело было еще и в экономике: отмена «сухого закона» должна была дать в бюджет больше денег. Но мощности ликероводочных заводов и тем более винодельческих хозяйств были сильно урезаны в годы кампании, и нарастить выпуск вновь было не так-то просто. Поэтому водка была дефицитным товаром до самого конца советской эпохи.
— Хорошо помню банкет, который наш «новорожденный» садовый кооператив устроил на природе летом 1991 года по случаю визита туда настоящего американца, — говорит владелец дачи в Ступинском районе Роман Витько. — На столе стояли два вида бутылок: гость привез ящик кока-колы, хозяева поставили ящик «Пшеничной». И то и другое было жутким дефицитом и «валютой».
Еще в конце 1991 года свободно купить водку де-факто было нельзя: только по карточкам и в особых случаях. Например, на поминки: на оборотах свидетельств о смерти того времени можно найти штампик о выдаче положенных «наркомовских» десяти или двадцати бутылок. А вот в 1992-м, когда кончился и СССР, и твердые цены, — тут-то и началось самое интересное.
С коньяка на спирт
Выпивка — импортная для разнообразия, отечественная для крепости, да какая угодно! — быстро появилась в «комках» (коммерческих магазинах). А также — сейчас вспомнить странно! — в ларьках. Символом тех лет стали пластиковые стаканчики с водкой «Русская» — то ли на опохмел, то ли просто ради дешевизны. Их кто-то окрестил «русским йогуртом» — и действительно: стаканчики были похожи, а оба явления (и такая водка, и йогурты) распространялись у нас примерно одновременно.
— В те годы пришлось попробовать такие вещи, которыми я до этого всегда брезговал, — вспоминает 85-летний Семен Минаев, в 80-е годы сотрудник одного из отраслевых СМИ, а в 90-е — человек без регулярных заработков. — По старой привычке покупал болгарский коньяк «Слънчев Бряг», но качество его стало совершенно отвратительным, намного хуже, чем в советские времена. Пил и портвейн — тот самый, типа «Три топора», который считал раньше напитком маргиналов. Но когда нет денег, а без выпивки слишком грустно, — приходилось.
— Конечно, модель употребления алкоголя с 90-х годов сильно изменилась, — рассказывает «МК» психиатр-нарколог с 30-летним опытом Алексей Казанцев. — Прежде всего алкоголь девяностых был низкокачественным, его к тому же часто не хватало, поэтому закупался дешевый алкоголь в виде того же спирта «Рояль» — подобные напитки часто приводили к белой горячке, галлюцинозам и даже к тяжелым интоксикациям вплоть до летального исхода. Некоторым, впрочем, везло: их выхаживали в токсикологических отделениях…
По словам эксперта, главным отличием «алкогольного меню» 30-летней давности был небольшой выбор. Ключевое место в нем занимали водка и коньяк самого разного качества (обычно — 1–2 наименования в одном магазине). Шампанское — обычно полусладкое, и тоже не слишком высокого класса. А также сладкие алкогольные напитки — ликеры, в том числе знаменитый «Амаретто». «Выпивка обязательно сопровождалась курением самых разных сортов сигарет, это усиливало эффект, — добавляет Казанцев. — А вот закуской, особенно в среде молодежи, часто пренебрегали: не было денег. Называлось это — закусить «курятиной», то есть сигаретой. Старшее поколение закусывало «мануфактурой», то есть занюхивало рукавом».
Кстати, пресловутый «Рояль» использовался не только в силу отсутствия или дороговизны обычного крепкого алкоголя, но и потому, что такой «концентрат водки» был компактнее — что полезно, например, в туристических походах. Которые опять же тогда не мыслились без крепкого алкоголя «для сугреву».
Мои сладенькие
Но если дело происходило в большом городе, а деньги на «цивильные» напитки уже появились — в дело шли те самые уже упомянутые сладкие напитки. Они же — «бабоукладыватели». «Амаретто» запомнился благодаря мощной рекламной кампании — но ведь «до и во время него» были немецкие и польские ягодные ликеры, игравшие примерно такую же роль.
— Поставить на стол сладкие ликеры — это была просто-таки необходимость, если за столом были женщины, — вспоминает Валентина Маликова, в 90-е годы сотрудница одной из московских районных управ. — Если мужчины, на которых возлагалась закупка выпивки, об этом забывали, это была просто вопиющая неучтивость. Сами-то мужики, конечно, для себя запасали прежде всего водку и коньяк.
И наоборот: бывали случаи, когда мужчины, придя к организованному кем-то другим столу, недоумевали: мол, а где «нормальные», то есть крепкие напитки? Одни ликеры на столе, «а о водке ни полслова». Эти «понятия» кое-где, конечно, еще сохраняются — но время идет, и этот этикет тоже размывается.
— В наши дни в разных регионах сложились разные сценарии употребления алкоголя, — отмечает Алексей Казанцев. — Если на Севере по-прежнему предпочитают крепкие напитки, то в больших городах растет употребление вина, ликеров, пива (часто в разнообразных сочетаниях). Есть, например, тренд в барах и ресторанах мегаполисов подавать так называемые «шотики» или «настоечки» — сладкие ликеры усиливают опьянение, приводят к алкогольной амнезии, а с утра сопровождаются головной болью. Возобновились и рюмочные — правда, в ином формате: раньше-то пили стоя и с минимумом закусок.
Еще одна вещь, которая может считаться символом застолья девяностых, — это шампанское. Оно на какой-то момент стало относительно недорогим, а раз так, то почему бы не устраивать «праздник» как можно чаще! Премиум-вариант — «асти-мартини» (опять же хорошо разрекламированное по телевидению). Но и оно, и бывшее «советское» — неизменно полусладкое.
Брют тогда еще считался слишком кислым: привычки не сложилось. Более или менее массово сухие игристые начали пить лишь к концу 2000-х — и это уже была совершенно другая история.
— Сейчас в моде уже несколько лет держится просекко — газированное вино, про которое часть зависимых думает, что с ним нет проблем, — добавляет Алексей Казанцев. — Но как врач-нарколог я могу сказать: разницы нет, пьете вы, скажем, дешевый или дорогой коньяк. Любой зависимый теряет самоконтроль — стало быть, любой алкоголь для него опасен. И трудно провести разницу между «качественным» и «некачественным» алкоголем.
Погоня за «Белым орлом»
Нынешние массовые потребители того самого просекко — это дети 2000-х, а то и 2010-х. Эпохи супермаркетов, где уже изначально была большая винная полка. А вот те, чья алкогольная биография начиналась в первые постсоветские годы, получили в качестве первых впечатлений совершенно другое.
— Пили как все, за гаражами, иногда у ларьков, а если у кого-то оказывалась пустая квартира, то, конечно, и там, — вспоминает 44-летний москвич Михаил Красиков. — Выпивку нам продавали практически беспрепятственно: помню, как перед выездом на пикник сам покупал водку и пиво у Савеловского вокзала. Лучшей водкой из тех, что можно было купить подростку, считался «Белый орел» в пластиковой бутылке. «Финляндия» была для взрослых дядек, а откровенно дешевое брать мы боялись: ходили рассказы о метиловом спирте…
С чем было скверно — так это с доступным виноградным вином. В середине девяностых автора этих строк, тогда 15-летнего подростка, отец захотел познакомить с грузинской классикой, любимой им с советских времен. Однако, раскупорив бутылку «Киндзмараули», разочарованно вылил ее в раковину: подделка, которую невозможно пить и уж тем более не хочется предлагать сыну…
Так что — да, «Белый орел» в помощь. И еще «Исток». В середине 90-х. До них — те самые «русские йогурты», после — «Гжелка» и «Смирновская» из Черноголовки. А для девушек — какое-нибудь «Арбатское» (из чего, кстати, оно делалось?).
— Главное, что тогда алкоголь занимал безусловно первое место среди психоактивных веществ, причем во всех поколениях, — подчеркивает Алексей Казанцев. — Сейчас для молодежи больших городов алкоголь не предпочтителен. Он затормаживает, несколько отупляет, не дает всплеска творческой энергии… Поэтому молодежь — но подчеркну, это касается именно крупных городов, — стала употреблять меньше. Хотя в некоторых регионах сохраняются «традиции»: дед пил, отец пил, ну и я пью. Вырабатываются поведенческие нормы, особенно касающиеся праздников, поминок, свадеб… То есть ритуальная форма осталась, никуда не ушла.
От интеллигенции к мигрантам
С тех пор прошло четверть века. Вознеслись и погасли многие алкогольные бренды; в одночасье исчезла креативная реклама спиртного, а в середине 2000-х начали вновь вводить ограничения на продажу. Теперь ночные ларьки с водкой и даже пивом — предание, хоть пока и не слишком глубокой старины. Стало лучше — или не во всем?
— По практике середины 90-х годов я хорошо помню массовые алкогольные галлюцинации: пациенты, скажем, видели НЛО и готовы были в этом поклясться. Много было и отравлений, прежде всего суррогатным алкоголем, — говорит Алексей Казанцев.
Сейчас — по крайней мере в Москве — такого нет. Интересно, что, по словам нарколога, национальные и религиозные изменения в составе горожан — проще говоря, трудовая миграция последних двадцати лет — слабо отражаются на потреблении алкоголя в целом. Более того, собеседнику «МК» регулярно приходится выводить мигрантов из запоев, что говорит о том, что привычку к алкоголю они приобрели заранее, еще на родине.
— Заметно ухудшило ситуацию с алкоголизмом, запоями введение январских и майских «каникул» — они стали пиками этого явления. Самая страда! — говорит врач-нарколог Алексей Казанцев. — Когда не было затяжных каникул, обращений было гораздо меньше: людям необходимо было выходить на работу. Кстати была и безработица: в 90-е было очень сложно трудоустроиться. А сейчас рынок труда, к сожалению, не насыщен. Ситуации «запил — значит, пропал» сейчас нет. Как говорят многие работодатели: проспался, пропился и в дело пригодился…
Что действительно сильно модифицировалось — это социальный портрет российского алкоголика. В наше время «топ» алкогольных профессий — строители, работники ЖКХ и логистических комплексов. А вот в 90-е, по словам Алексея Казанцева, пило и много интеллигентов: «Был термин «бич» — бывший интеллигентный человек. На площади Трех вокзалов можно было встретить спившегося профессора, музыканта… Сейчас такого уже нет. Высокообразованные уже редкость: во-первых, они погибли от этого и сопутствующих заболеваний, а другое поколение имеет другие вредные привычки. А во-вторых, появились психологи, психотерапевты, реабилитационные центры, в том числе мотивационные трудовые».
— На изменение алкогольных сценариев повлияло все сразу — и государственное регулирование, и усиление контроля, — но и распространение помогающих специалистов и организаций, — продолжает Алексей Казанцев. — Ушли в прошлое времена, когда «Рояль» запивали напитком «Юпи»: выжившие до сих пор гордятся. Но и сейчас, когда регулирования и помощи много, по-прежнему процветают «наливайки» — их не стало меньше. Расцвели и алкомаркеты. Так что до трезвости населения еще далеко.
Впрочем, добавил нарколог, одними запретами ничего решить все равно нельзя. Свидетельство тому — тот же самый горбачевский «сухой закон»: итогом пяти лет строгости стал общенациональный алкогольный угар.
