Как появился и как работает «Великий китайский файрвол» Поделиться
«Путь один — это китайский вариант». Сказано этого было еще пять лет назад — тогдашним советником президента по вопросам развития Интернета Германом Клименко. И тогда вызвало взрыв возмущения. С тех пор если что и изменилось в спорах о маршрутах развития отечественной Сети, то это прекращение споров. Теперь-то уже всем очевидно: идем на Восток.
Ввиду этого информация о рождении и становлении китайской модели Интернета вызывает уже далеко не только узкопрофессиональный интерес. Это, что называется, воспоминания о будущем. А в какой-то степени — уже и о настоящем.
КНР — во всем пример
Дело, понятно, не только в Интернете. Изменения, происходящие с российской частью Сети, — часть общего политического тренда. Пожалуй, наиболее ярко суть его выразила Маргарита Симоньян:
«Не может большое государство существовать без контроля над информацией. И те, кто заставил нас написать в нашу Конституцию, что цензура запрещена прекрасно это понимают… Это не в нашей исторической традиции.
Цензура изначально возникла на Руси еще до того, как возникли какие бы то ни было известные письменные памятники…
«Не может быть развитой экономики там, где нет развитой, свободной политической системы»… Это все чушь собачья! Посмотрите на Китай… Что, там есть какая-то свобода в политической, в информационной жизни страны? Близко нет. И не было никогда. И может быть, это и неплохо? Может быть, и хорошо?»
Высказывание, конечно, не бесспорное. Во многих отношениях. В том числе и в том, что касается китайского опыта. Во-первых, не следует забывать, что есть два Китая: помимо Китайской Народной Республики существует просто Китайская Республика — частично признанное (и категорические не признаваемое КНР) государство, занимающее остров Тайвань. Так вот, на Тайване свободная политическая система и нет цензуры — во всяком случае, в понимании коммунистической КНР. И, несмотря на это, Тайвань демонстрирует как минимум не меньший, чем в континентальном Китае, уровень технологического развития и значительно более высокий уровень жизни.
А во-вторых, свободу в политической и информационной жизни довелось вкусить и Китайской Народной Республике. Причем по историческим меркам сравнительно недавно.
Свобода, правда, была относительной: окошко гласности приоткрылось ненамного и ненадолго. Но последствия оказались такими, что и сегодня оказывают определяющее влияние на общественно-политическое развитие этой страны. В том числе и на развитие Чайнанета — китайского сегмента глобальной Сети.
Китайская перестройка была начата в 1978 году, после прихода к власти Дэн Сяопина. В Китае это называлось политикой реформ и открытости. Точно так же, как через семь лет в СССР, первоначально речь шла лишь о модернизации экономики, но затем в обществе появились и все более усиливались силы, требовавшие политических изменений. Сейчас трудно в это поверить, но в конце 1980-х годов с экранов государственного телевидения КНР звучали открытые призывы к преобразованиям по западному образцу.
Перелом произошел весной 1989 года: 15 апреля в Пекине начались массовые уличные акции, участники которых протестовали против коррупции и требовали демократизации политической жизни. Ядром протестующих была студенческая молодежь, а эпицентром событий — площадь Тяньаньмэнь.
3 июня 1989 года в город были введены войска, которым был отдан приказ стрелять на поражение. Утром 4 июня все было кончено: «китайский майдан» был потоплен в крови. По официальным данным, в ходе событий погиб 281 человек, но все независимые наблюдатели считают эту цифру многократно заниженной. Оценки числа жертв тяньаньмэньской бойни колеблются от тысячи до 10 тысяч.
Компартия Китая сделала выводы из случившегося: после этого никакого вольнодумства в стране, действительно, не допускалось. Ни в политической, ни в информационной сфере. После этого гайки только закручивались. Впрочем, китайский Интернет все-таки успел какое-то время побыть свободным.
От стены до стены
У «Чайнанета» есть точная дата рождения. 20 сентября 1987 года профессор Пекинского научно-исследовательского института вычислительных машин Цянь Тяньбай отправил первое электронное письмо, адресованное коллегам из университета в Карлсруэ (ФРГ). Текст, составленный на немецком и английском языках, гласил: «Через Великую стену мы достигнем всех уголков мира». Символично, кстати, что уже в этом, самом первом послании, переданном из Китая посредством глобальной Сети, присутствуют слова «великая стена».
Китайский ученый, естественно, имел в виду преодоление прежних, архаичных барьеров, а не возведение новых. Но сегодня виртуальная «Великая защитная стена», «Великий китайский файрвол», — система фильтрации глобальной Сети, «оберегающая» страну от «тлетворного влияния» заграницы, — является таким же символом Китая, как памятник архитектуры. Причем символ этот куда как «живой» — действующий со все большей интенсивностью.
Но все по порядку. Первоначально власти не видели в Интернете угрозы. Слишком узок был круг пользователей, слишком далеки они были от народа. Скажем, в 1994 году доступ к сети имели всего две тысячи человек. В основном это были ученые.
«Изменения произошли резко и мгновенно, — пишет в своей книге «Великий китайский файрвол» британский журналист Джеймс Гриффитс (живет и работает в Гонконге). — Два года спустя в стране появился первый коммерческий интернет-провайдер. Многие жители Китая обзавелись компьютерами. На серверах университетов открывались электронные доски объявлений, где можно было обсуждать спорные темы и делиться запрещенной информацией. Некоторое время ни КПК, ни ее противники не замечали, как в Интернете вызревают семена общественных перемен, но вскоре ситуация изменилась».
1 февраля 1996 года правительство издало постановление «О временных мерах по регулированию компьютерных информационных сетей и Интернета». Согласно этому документу, «государству предоставлялась абсолютная власть над Интернетом и его развитием, — пишет Гриффитс. — На следующий год министерство общественной безопасности вынесло ряд постановлений, которые запрещали, в частности, использовать Интернет для подстрекательства к свержению правительства или социалистического строя. Надзор над Интернетом был полностью передан в ведение органов безопасности».
Тем не менее исход «великого похода» за подконтрольный государству Интернет на тот момент еще не был очевиден. «Усилия китайских властей обречены на поражение, — писала в те годы американская Wall Street Journal. — Да, какие-то сайты заблокировать можно, но в целом для пользователей из Китая не составляет особых трудностей получить самую разнообразную информацию о политике. Все больше китайских пользователей заводят аккаунты на почтовых сервисах с веб-интерфейсом, которые не могут отследить спецслужбы».
Но уже скоро оптимизм поборников свободного Интернета резко пошел на убыль. В 1998 году Министерство общественной безопасности Китая запустило проект «Золотой щит» — презентованный как «комплексная система безопасности в Интернете». То, что с легкой руки авторов американского журнала Wired получило название «Великий файрвол», — одна из составных частей «Щита», отвечающая, так сказать, за защиту внешних рубежей. Это первый уровень цензуры.
К 2003 году была готова первая версия «Золотого щита», представляющая собой многоуровневую систему баз данных. Появился черный список сайтов. Недостатком этой системы — с точки зрения цензоров — было то, что требовалось непрерывно обновлять список блокируемых IP-адресов, причем угнаться за нарушителями закона было достаточно сложно: запрещенный ресурс легко мог преодолеть файрвол путем смены IP.
Однако мысль разработчиков виртуальной стены не стояла на месте. В конце 2000-х система была серьезно усовершенствована: версия 2.0 предусматривала фильтрацию информации по ключевым словам. И чем дальше, тем фильтры становились все тоньше и изощреннее.
«Великий файрвол – гораздо более продвинутая система, чем файрволы в школах или на рабочих местах, — описывает современное состояние проекта Джеймс Гриффитс. — Иначе его можно было бы легко обойти самыми простыми способами, например, созданием зеркал запрещенных сайтов на незаблокированных адресах или серверах… или заходом на заблокированные страницы через прокси-серверы…
Как показала практика, Великий файрвол практически невозможно обойти такими способами: он анализирует сам трафик, а не только исходящий запрос и адрес назначения. Например, если пользователь попытается зайти на ранее не заблокированный сайт с информацией о запрещенном религиозном движении «Фалуньгун», файрвол по ключевым словам отследит этот запрос и перекроет соединение, после чего отметит сайт для повторной проверки.
В некоторых случаях остановить анализ удается с помощью шифрования трафика или использования прокси в сочетании с более совершенными методами вроде виртуальных частных сетей (VPN), но эти способы отнюдь не панацея для борьбы с цензурой.
Если пользователь из Пекина постоянно шифрует свой трафик и перенаправляет его через VPN-сервер в Калифорнии, ему наверняка есть, что скрывать от цензоров. В этом случае файрвол не может заблокировать сайты, на которые заходит этот пользователь, потому что не видит его трафик.
Однако файрвол может снизить скорость подключения к Интернету или полностью перекрыть соединение, так чтобы пользователь при следующем выходе в Сеть не смог подключиться к VPN-серверу.
Гораздо серьезнее то, что такого пользователя могут вызвать на беседу, его могут навестить спецслужбы с целью выяснить, что он пытается скрыть. Когда на политическом фронте особенно неспокойно, цензоры блокируют сами протоколы, на которых работают VPN. Тогда подключиться к ним нельзя вообще никому…»
Цели и средства
При всем своем совершенстве «Великий файрвол» не обеспечивает стопроцентную «защиту» от запрещенного в Китае контента, признает Гриффитс. Но наличие в этой стене щелей и трещин ни о чем не говорит. «Герметичность файрвола сама по себе ничего не значит, — считает исследователь. — Сам по себе контент для китайской цензуры не важен. Важно не дать людям установить солидарность.
Главная задача цензуры не в том, чтобы скрыть информацию о бойне на площади Тяньаньмэнь, запрещенном религиозном движении «Фалуньгун» (в 2020 году деятельность организации была запрещена и на территории России. — «МК») или коррупции в высших эшелонах. Главное – не дать людям самоорганизоваться без участия партии. Солидарность сотен тысяч людей во время протестов в Пекине и других городах Китая в 1989 году или миллионов во время «арабской весны» – самая страшная угроза для авторитарного режима…
Когда в 1990-х в Китай пришел Интернет, руководство страны почувствовало угрозу не в том, что он посягнул на их контроль над информацией, а в том, что он мог дать людям возможность объединить усилия и направить их против власти».
И вот с этой задачей, судя по устойчивости режима, «Великий файрвол» справляется как раз на все сто. Обратная сторона устойчивости — неудобства для пользователей. Для граждан КНР недоступны не только иностранные информационные ресурсы, но и большинство глобальных социальных сетей, поисковых систем, видеохостингов, мессенджеров и прочих интернет-сервисов. Но, во-первых, кто их, этих граждан спрашивает? Как справедливо отмечает тот же Герман Клименко, «Китай менее щепетилен к мнению общества».
А во-вторых, иностранным интернет-брендам в КНР создана замена. Скажем, вместо Google здесь поисковик Baidu, вместо YouTube и Netflix — видеохостинг Youku, вместо Facebook (запрещен в России) — социальная сеть Renren, вместо WhatsApp — мессенджер WeChat, вместо Twitter и Instagrаm (также запрещены в России)- сервис микроблогов Sina Weibo… Короче говоря — полное импортозамещение.
Получится ли все это у России? Кому-то, возможно, вопрос покажется праздным в виду предельно четко обозначившей политической тенденции. Надо — значит надо. Какие разговоры! Но, помимо амбиций, решение задачи такого масштаба требует очень серьезной «амуниции» — огромных денежных средств и доступа к передовым технологиям. У Китая, когда он начинал строить свой «Великий файрвол», проблем с «амуницией» не было.
«Своей бесперебойной работой система отчасти обязана американским корпорациям и усилиям американских инженеров, — рассказывает Гриффитс. — Согласно подсчетам канадского Международного центра развития демократии и прав человека за 2001 год, объем закупок телекоммуникационного оборудования Китаем составлял 20 миллиардов долларов в год. Это 25 процентов мирового рынка. Основными партнерами КНР по этим сделкам были американские компании. По образному выражению историков Интернета Тима Ву и Джека Голдсмита, Великий файрвол возведен из американских кирпичей».
В распоряжении строителей «Великой русской стены» таких кирпичиков, по известным причинам, нет. А своего стройматериала и подавно. «Мы вдруг выяснили благодаря тому, что сейчас происходит, что наши представления о наших технологиях несколько завышены, — сокрушается в своем недавнем выступлении Герман Клименко, занимающий ныне пост председателя совета Фонда развития цифровой экономики. — То, что происходит с процессорами, вызывает просто слезы».
В общем, вся надежда — на тот же Китай и на параллельный импорт. Но если не сработает и эта ставка, придется, пожалуй, серьезно скорректировать маршрут.
